Коммуналка

(Грустная история)

            Не знаю, существуют ли до сих пор эти лизобретения Революции╗? Надеюсь, что уже нет. Знаю только, что человек, испытавший на себе все лпрелести╗ бытия в коммунальной квартире, на всю жизнь остаётся травмированным морально, психически, а в некоторых случаях даже и физически. Одну, а может быть и пару, из этих травм получил и я. А так, как она, травма, напоминает о себе, хочу поделиться с вами своими воспоминаниями о той удивительной, в своём роде, жизни в коммунальной квартире.

Вообще-то мне довелось пожить в двух коммунальных квартирах. В первой из них, находящейся в шикарном, лСталинском╗, десятиэтажном доме под номером пять по Университетскому проспекту, можно сказать, я вырос. В ней жили мои родители. Я считаю, что в первой коммуналке нам лповезло╗. Там было три комнаты, в каждой комнате по семье, огромный, в моих детских глазах коридор и такие же большие кухня и ванная комната. Все три семьи относились к разряду интеллигенции, думаю поэтому больших проблем в совместном использовании коммунальных просторов не возникало, хотя и не без того.

В основном, как я понимаю, все проблемы исходили от нашей семьи. Нас было двое мальчишек, я и мой младший брат Антон, а потому и проблемы удваивались. В других семьях было по девочке. А от них, как правило, проблем мало. Тем более что одной было уже 16 лет, а другой 5, как и моему брату.

Жили довольно дружно, в глубине души мечтая поскорее разъехаться по отдельным квартирам. В результате так оно и получилось.

Но тут речь пойдёт о второй в моей жизни коммунальной квартире. После моего первого, неудачного, брака пришлось разменять с женой нашу двухкомнатную квартиру в лхрущёвке╗ на две комнаты в разных районах. Принимая во внимание специфический характер моей бывшей супруги, делом по обмену занималась именно она, а меня она только поставила перед фактом получения комнаты. Честно, надо сказать, что у неё это получилось довольно не плохо. Не знаю, насколько хороша была её комната, не видел, но моя комната мне понравилась. В четырёхкомнатной квартире с большой прихожей, двадцать два квадратных метра, с балконом, на третьем этаже в хорошем пятиэтажном кирпичном доме по Нагатинской улице, в двух шагах от метро лКоломенская╗. Единственный видимый недостаток заключался в том, что в квартире жили ещё три семьи. Бывший владелец комнаты, мой тёска, съезжался со своей матерью. Думаю, что они были очень рады переехать в отдельную, пусть и не удобную квартиру на пятом этаже панельного дома. К тому же во дворе стояла полная тишина не нарушаемая ни шумом машин, ни грохотом трамвая.

Машина, ЗИЛ, пришла после обеда. Как и договаривались. У меня всё было упаковано и часть вещей уже спущена вниз. Погода стояла хорошая. Шёл май месяц.

Так вот, этот парень, которого, как и меня звали Фёдором, работал в автотранспортном агентстве и лсосватал╗ мне машину для перевозки. Точнее, я должен был переезжать на машине, которая перевозила его. Теоретически, по его словам, перевозка должна была обойтись мне дешевле.

- лТы с водителем договоришься╗, Ц инструктировал он, - лС ним и на счёт погрузки-разгрузки можно договориться╗.

У меня много друзей и родственников, и все они с лудовольствием╗ помогли бы мне переехать. Но не хотелось лишний раз их беспокоить, да и вещей-то было всего - ничего. Тем более что можно было лдоговориться╗ с водителем.

Всё просто, как мне казалось. Но у нас, к сожалению, лпросто╗ ничего не бывает. Водитель запросил с меня на два рубля больше чем в авто агентстве. Грузить вещи сам - наотрез отказался, сославшись на боль в пояснице. Вещей у меня практически не было, да и те, что были, были лёгкими. Один только холодильник лЮрюзань╗ был самым тяжёлым. А мелкие вещи я уже спустил сам. Пришлось договориться с парнями, приехавшими помочь разгружаться моему тёске. За соответствующую плату, естественно. Через пятнадцать минут всё было погружено, и я трясся в кузове с вещами по дороге на свою новую квартиру. В кабине ЗИЛа, помимо водителя, сидела Симочка - моя будущая жена и будущая мать моих детей. Там же сидел и Виталий, друг Фёдора, который, по идее, должен был помочь мне выгрузить вещи дома. Ещё за три рубля, естественно. Почему именно в кабине сидел он, а не я, не помню. Но это было не важно, главное что мы уже ехали.

Во время моего первого посещения квартиры, перед обменом, я в ней, кроме тёски Фёдора и его матери, никого не видел. Было тихо. Никто из своих комнат не выходил и я ни с кем лично знаком не был, отложив это мероприятие на день  переезда. Да и лбывшие╗ жильцы никакой информацией о своих соседях со мной не поделились. Забыли наверное. Пришлось знакомиться, как говорится, лпо ходу дела╗.

Прихожая имела прямоугольную форму на каждой стороне которой имелась дверь, ведущая в отдельную комнату. Моя дверь располагалась на стороне рядом с входной дверью. На стене, между входной и моей дверями, висел старый телефон, а над ним, чуть повыше, находился звонок. То есть, все звонки телефонные и в дверь были в первую очередь слышны в моей комнате. Напротив моей двери находился проём ведущий узеньким коридорчиком на кухню, в туалет и ванную комнату.

На кухне стояли две четырёхконфорочные газовые плиты. По две конфорки на семью, но когда на плите кипятился бак с бельём (стиральных машин ни у кого не было), естественно по одной. Всё свободное пространство было затянуто бельевыми верёвками, на которых были развешаны простыни, детские пелёнки и прочие постиранные вещи. У каждой семьи были свои, ревностно охраняемые, бельевые верёвки.

В процессе разгрузки машины и затаскивания вещей в квартиру, в коридоре я сталкивался со своими новыми соседями. Тут же и знакомились.

В первой комнате, направо от входной двери, жила пожилая пара. Михалыч, имени которого я так никогда и не услышал, и жена его - Лидия Пална. Оба они уже давно были на пенсии, но всё равно работали сторожами на метрополитене. Почему-то в разные смены. Михалыч был обыкновенный щупленький старичок-алкоголик восьмидесяти лет. Тихий. Лидия Пална была крепкой русской женщиной. Было ей немного за семьдесят. Михалыч, на её фоне, выглядел очень маленьким и тщедушным. Детей у них не было. Лидия Пална была родом из Перьми, а Михалыч Ц москвич.

Во второй комнате жила женщина пятидесяти с небольшим лет, Мария Анатольевна, со своим семнадцатилетним сыном Славиком. Она была разведена. По её полной фигуре было видно, что она уже давно махнула рукой на себя и жила исключительно ради сына. Её маленькие и холодные глаза недоверчиво смотрели на жизнь, а неулыбчивое лицо выражало суровую жестокость. Такие лица обычно можно было встретить у продавщиц киосков, кладовщиц или контролёров. Чем же занималась она на самом деле осталось для меня загадкой. Да и не очень это меня интересовало.

В третьей комнате жила молодая, тихая, скромная и обаятельная женщина двадцати восьми лет с тремя маленькими детьми и лприходящим╗ мужем. Из детей старшей была девочка лет шести, мальчик трёх лет и ещё один мальчик был новорожденный. Дети в детский сад или ясли, по неизвестным мне причинам, не ходили и Тамара, так звали молодую мамашу, занималась ими дома. По профессии она была учительницей, но находилась в лзатянувшемся╗ декретном отпуске и полностью занималась своими детьми.

В четвёртой комнате поселился я. У моей комнаты было огромное преимущество Ц балкон, и мне не надо было развешивать бельё на кухне или в ванной, что очень радовало Симочку. Но этот балкон, к несчастью, нельзя было держать открытым, так как под ним проходила трамвайная линия и при открытых дверях балкона комната наполнялась таким шумом от стука колёс, что нельзя было ни услышать слов собеседника ни смотреть телевизор.

Ну, в общем, я переехал. Правда вещи еще не были разложены, но мебель уже стояла на своих местах, а водитель, который все-таки помог поднять два стула,  и Виталий толкались тут же, хотя и получили своё денежное вознаграждение заранее. Распрощавшись с ними и дав им понять, что их услуги больше не нужны, мы с Симой начали раскладывать вещи, но они не уходили, настаивая на акте лпрописки╗ в доблестном Нагатинском районе. Традиции мол. И что делать? Отслюнил я пять рублей на вино. Через пять минут, благо магазин был внизу в доме, Ребята уже выгружали лРябину на коньяке╗, а Сима резала колбасу на закуску. Разлили. Мне показалось, что мне налили больше всех. Странно. Выпили, поговорили обо всём и ни о чём и опять распрощались. Мы с Симой продолжили разборку вещей. Через пять минут в дверях моей комнаты опять показался Виталий и уже с бутылкой коньяка, шоколадкой и лимоном. О таких лтрадициях╗ я не слышал и был очень удивлён. Водитель, как я выяснил, жил в том же дворе и ушёл домой отсыпаться, так как завтра надо было ему на работу. Виталию тоже надо было на работу, но он, как выяснилось, был небольшим начальником в маленьком офисе и на работу ходил по лсвободному╗ графику. Ну что же? Снова разлили и снова Виталий налил мне больше. Или мне показалось? Тут я заметил сальный взгляд, которым одаривал Виталий Симу и мне всё стало понятноЕ

Когда мы допили бутылку коньяка, глаза у Виталика были лв кучку╗. При этом он пыжился (выпячивал грудь) и напрягал подобие мышц. В общем был похож на культуриста, демонстрирующего свои мышцы на чемпионате. Меня же он награждал враждебным взглядом. Потом, вдруг, ни с того, ни с сего сказал:

- лПшли выдемЕ╗ - и посмотрел на меня многообещающим взглядом, сжимая кулаки.

- лПошли╗ - сказал я, увидев в этом прямой шанс выдворить его из дома.

Всё-таки у нас удивительные лтрадиции╗.

Виталий спускался по лестнице первым на путающихся ногах и крепко держась за перила. Спустились вниз и завернули за угол дома. Виталик повернулся ко мне лицом и стал медленно замахиваться. Я закурил. Замахивался он так долго, что я устал ждать пока он ударит и, докурив сигарету, выписал ему по рецепту лпилюлю╗ в нос, чтобы не зарился на чужое. Виталий отправился ллечиться╗, а я пошёл домой продолжать разбирать вещи.

Через полчаса в коридоре послышался чей-то возмущённый голос и в мою дверь постучали. В дверях стоял парень семнадцати лет. Я догадался, что это был мой сосед, Славик.

- лТы за что Витальку?╗ - спросил он вызывающе.

- лВот у него и спроси╗.

- лТы чё? В натуре. Блатной что ли?╗- завёл Славик знакомую песню.

- лПошёл ты!╗- сказал я и закрыл перед его носом дверь. В этот момент Мария Анатольевна открыла дверь своей комнаты и строго позвала сына.

- лСмотри! Мы тут с пацанамиЕ╗ - продолжал Славик возмущаться за закрытой дверью, но его голос потихоньку утихал. Видно мать имела ещё власть над сыном.

Вскоре мы легли спать и в доме воцарилась тишина изредка прерываемая стуком запоздалого трамвая. Но он совсем не мешал спать, а наоборот убаюкивал, как в поезде, стуком колёс.

Проснулся я от того, что кто-то долго и назойливо звонил во входную дверь. Я посмотрел на часы Ц три часа утра. Кто бы это мог быть? К кому пришли в такую позднюю ночь? Ко мне, точно нет. Почему никто не открывает? Попытался уснуть. лНочной гость╗ продолжал назойливо давить на звонок. Зуммер звонка шмелём жужжал у меня за дверью. Да откроет ему кто-нибудь в конце-то концов!? Я не выдержал и встал. Как был в трусах пошёл открывать входную дверь. Злость переполняла меня. Открыл. На пороге стоял пьяный мужик. Посмотрел на меня и удивлённо спросил:

- лТы кто такой?!╗

- лЭто ты, кто такой?╗ - спросил я в свою очередь. Ц лЧего тебе надо?╗

- лА тебе какое дело? Я, тут пришёл Е╗

Вроде бы я познакомился со всеми жильцами коммуналки. Этого мужика я не знал. Потом, все соседи были дома. Чего же ему никто не открыл? Значит он был непрошенным гостем.

- лДавай, мужик, проваливай отсюда. Иначе я тебя с лестницы спущу╗ - пригрозил я и закрыл дверь перед его носом.

Только я добрался до своей кровати как в дверь опять стали настойчиво звонить. Нервы мои не выдержали. Я, в прямом смысле этого слова, лспустил╗ пьяного мужика с лестницы. Когда я повернулся, что бы идти в комнату, то краем глаза увидел как прикрылась дверь комнаты Марии Анатольевны.

В эту и в последующие ночи никто уже больше не беспокоил сна жильцов нашей коммунальной квартиры. Кроме трамвая, конечно.

На следующий день в глазах моих соседей читалось глубокое уважение к моей персоне. Правда мне лично никто этого не говорил, но Сима лично ощутила это на кухне. Пришла сияющая.

- лЛидия Павловна, предложила нам поставить столик на кухнеЕ╗, - радостно сообщила она, - лЕ а Мария Анатольевна учит меня готовить настоящий борщ. И вообще, все считают тебя чуть ли не национальным героем и избавителем╗.

Как мне потом объяснили я спустил с  лестницы бывшего мужа Марии Анатольевны и отца Славика, по совместительству. Он был жутким дебоширом и не один раз терроризировал по ночам всю коммунальную квартиру. К счастью я его больше никогда в жизни не встречал.

Настало самое время поближе познакомиться с соседями. А для этого надо было просто пойти на кухню и завязать разговор с кем-нибудь из соседей. Про себя они, конечно много рассказывать не будут, но зато о других расскажут всё и даже больше.

Специалистом в этой области оказалась Лидия Павловна, которая поведала нам с Симой, что Славик, сын Марии Анатольевны, находился под следствием в ожидании суда. Ему грозил срок в пять лет за групповое изнасилование. Мария Анатольевна искала возможность обмена своей комнаты, что бы снова съехаться со своим бывшим мужем. В те времена по закону, если человека лишали свободы, то он автоматически лишался московской прописки, и снова прописаться в Москву можно было только к близким родственниеам. Битая жизнью Мария Анатольевна понимала, что за пять лет может произойти что угодно, и чтобы застраховаться и не потерять жилую площадь шла на жертву и съезжалась со своим бывшим мужем дебоширом.

Так же Лидия Павловна поведала нам про многодетную Тамару:

- лМуж её только на выходные появляется. Сам в Пушкино живёт. А она тут, значит, одна с тремя детьми. Странные у них какие-то отношения получаются. Она то, не работает. Вона, всю кухню пелёнками завешала, пройти негде╗.

Было видно, что Лидия Павловна Тамару недолюбливала. Или, может быть просто не любила детей. Своих детей у неё не было.

В первую субботу моего проживания я познакомился и с мужем Тамары. Звали его Николаем. Мужик он был не пьющий и спортивного телосложения. Работал он художником по литью бронзовых фигур. Помните орлов, коней и собак из бронзы? Круглая как шар голова его была коротко подстрижена под машинку. Было ему лет около сорока. Его появление в доме вызвало восторг у детей. Когда же они появились в коридоре часом позже, то были подстрижены наголо, даже девочка.

-лОн их всегда так болванит╗, - прокомментировала мне Лидия Пална на кухне Ц лсам лысый и детей так же стрижёт. Художник╗ - презрительно сказала она, придав слову лхудожник╗ нарицательное значение.

Так я стал проживать в коммунальной квартире. Жили мы спокойно, без скандалов. Во всяком случае в моём присутствии никто скандалов не устраивал. Михалыч, правда, несколько раз, в отсутствие Лидии Павловны, напивался до потери сознания, но был он тихий и не дебоширил. Иногда его можно было увидеть спящим в трусах и майке в узеньком коридорчике ведущим на кухню. лУставший╗ Михалыч засыпал непробудным сном так и не дойдя до своей цели. И можно было бы поднять его и отнести на кровать в его комнату, так как он практически ничего не весил, но он всё время лежал в вытекавшей из-под него луже желтоватого цвета и лично во мне никакого желания  о помощи не пробуждал. Через некоторое время он сам просыпался и заметал за собой все следы преступления, а до этого приходилось аккуратно перешагивать через него, дабы не наступить и не вступить.

Ещё одной особенностью Михалыча была его страстная любовь к ухе из рыбьих голов. После очередной пьянки он покупал осетринные головы и варил из них суп. В этот период все соседи плотно закрывали свои двери и не появлялись на общей территории до полного устранения запаха. А запах был ещё тот и держался в воздухе долго.

Больше никаких особых пертурбаций не наблюдалось. Жизнь текла своим чередом, все занимались своим делом, плакали маленькие дети, а за окном стучал колёсами трамвай.

Вскоре Мария Анатольевна и Славик переехали на новую квартиру, а в их комнате поселился тридцатилетний Сергей. Как мне поведала Лидия Павловна, Сергей был лзлостным алиментчиком╗.  Если кто не знает этого слова, поясню. лАлиментчик╗ человек вынужденный, по приговору суда, выплачивать денежное пособие на содержание детей, но уклоняющийся от своих обязанностей. лЗлостный алиментчик╗ - то же самое, но когда тебя уже привлекают к уголовной ответственности. Наказание Ц лишение свободы сроком до одного года. Так вот Сергей, по одному ему известным причинам, наотрез отказывался платить алименты своим детям и в ближайшем времени должен был предстать перед судом.

На улице стояло лето в полном разгаре и наступила пора отпусков. Поехали в отпуск и мы с Симой. В город Шепси. Дикарями на две недели. Там мы отдыхали во всю, загорали, купались в море и не разу не вспомнили о коммуналке. Но две недели пролетели как один день и мы вернулись в Москву.

Войдя в знакомый подъезд и поднимаясь по лестнице, мы обратили внимание на лужу засохшей крови от которой тянулись капли вверх по ступеням. лНаверное кто-то нос себе расквасил╗ - подумал я. Поднимаясь дальше мы увидели кровь размазанную по стене рукой, теория о расквашенном носе сразу распалась. Было видно что кто-то раненый спускался по лестнице и держался окровавленной рукой за стенку. След тянулся от двери нашей коммунальной квартиры. Дверь оказалась открытой. Было немного непосебе. Я позвал: лЕсть тут кто-нибудь Е ?╗ - но мне никто не отозвался. Дверь в мою комнату была закрыта и следов насилия на ней не замечалось. Это уже успокаивало. Пройдя через все места общего пользования и постучав во все двери я не обнаружил ни души. Во всей квартире стояла гробовая тишина изредка нарушаемая стуком колёс проходящего мимо трамвая.

В этот день Тамара встала, как никогда усталой и с головной болью. Трёхлетний Миша кашлял всю ночь. Такая жара. Сквозняком наверное продуло. Температура тридцать семь и два. Дала ему микстуру от кашля. Надо бы врача вызвать. Маленький Димочка то и дело просыпался ночью с плачем. Зубки режутся. Дала ему грудь. Налитая молоком грудь была горячая и на ней прощупывалось уплотнение. О Господи. Не дай Бог мастит. Не цедилась после последнего ночного кормления. Уснула сразу. Николай настаивает, что бы кормила детей грудью до конца. Мишку кормила почти до двух с половиной лет. Пока не забеременела Димочкой.

Закончив кормить Димочку начала сцеживаться. Слёзы наворачивались на глаза от боли. Ещё пелёнки надо постирать и Колино бельё. Он завтра приедет и если бельё не постирано, то будет неприятный разговор. По щекам текли слёзы. Оленька заметила и подошла. Обняла.

-лМамочка, ты что плачешь?╗

-лНичего доченька, это я так. Больно сцеживать╗

На четырёхконфорочной плите кипел бак с бельём. На другой плите стояла пятилитровая кастрюля в которой Лидия Пална варила борщ. Кухня была заполнена паром от кипящих бака и кастрюли. От бака шёл запах каустической соды, а от кастрюли варящейся говядины. Лидия Пална резала большим ножом капусту для борща. Пот катился по её лбу. Жарища ужасная, как в парилке. Она подошла и открыла форточку.

Тамара вошла на кухню с тазиком отполосканного в ванне белья. С Лидией Палной они уже два месяца как не разговаривали. Уже и не помнит причину. Но в обстановке чувствуется враждебность и Тамара не хочет подливать масла в огонь. Лучше молчать. Повеяло сквозняком. Если продует, то может начаться мастит. Если уже не начался. Закрыла форточку. И стала развешивать на верёвках бельё.

Этож надо, жара какая. Бак парит, воняет на всю квартиру, а она ещё и форточку закрывает. Лидия Пална положила нож, засыпала капусту в кастрюлю, подошла к окну и снова открыла форточку.

Ну зачем она открывает эту форточку? Она что, не видит что у меня грудь шерстяным платком перевязана? За стенкой заплакал Димочка. Да сейчас иду. Вот только ещё полотенца повешу. Подошла к окну. Закрыла форточку и стала вешать полотенца. Повесила два. Вдруг что-то хлопнуло, верёвка оборвалась и чистое бельё упало на грязный кухонный пол. Тамара замерла. В глазах потемнело. Соседка стояла около окна, сложив на груди полные руки, и злорадно улыбалась. Форточка была открыта. Тамара взяла со стола нож. Стекло в открытой форточке жалобно задребезжало из-за вибрации от проходящего мимо  трамвая.

В мою дверь тихонько постучали. Я открыл и удивился. Передо мной стоял совершенно трезвый Михалыч и по его щекам текли слёзы.

-лТы знаешь? Лиду мою зарезали╗ - проговорил он.

-лКак?╗ - удивился я.

-лДа, вот эта╗- указал он рукой на дверь Тамариной комнаты, - лкухонным ножом. Она сейчас в больнице присмерти╗.

-лА мы только что из отпуска вернулись. Смотрим. Вся лестница в крови, дверь в квартиру открыта, никого нет. Где все? НепонятноЕ╗ - прокомментировал я.

-лСергея посадили, за алименты╗,- сказал Михалыч слегка оживившись,- л Тамарка то же в тюрьме. За Лиду╗- добавил он тихо и по его щеке опять покатилась слеза. Плечи его дрогнули и повернувшись он отправился в свою комнату.

-лМихалыч!╗ - окликнул его я.

Он остановился в дверях своей комнаты и повернулся в мою сторону.

-лПрими мои соболезнования╗ - сказал я первое пришедшее в голову Ц лМне очень жаль Лидию Павловну╗

Михалыч кивнул и закрыл дверь.

На Михалыча было странно смотреть. Он перестал пить и всё время проводил в больнице у Лидии Павловны.

На третий день я встретил его в коридоре. В его лице не было ни кровинки, как будто он надел восковую маску,  и был абсолютно трезв.

-лПойду куплю себе чекушечку╗ - поведал он и вышел из квартиры.

Спустившись до первого этажа, Михалыч почувствовал слабость и присел на ступеньки. В открытую дверь подъезда был виден двор. Дети весело шумели играя в песочнице и качаясь на качелях. Голуби клевали брошенную горбушку и грохотал колёсами трамвай. Душа Михалыча улетала в высокое, московское небо. Той же ночью к ней присоединялась душа Лидии Павловны.

На следующее утро мы проснулись от какой-то возни и разговоров за дверью. В квартире орудовали москвичи Ц родственники Михалыча. Бригадным подрядом из восьми человек. Собирались какие-то сумки, вязались узлы, складывались коробки. Работа кипела во всю - делилось наследство. Когда я открыл дверь своей комнаты все замерли и испуганно посмотрели в мою сторону. Немая сцена затянулась секунд на пятнадцать, после чего, наследники, осознав, что я не претендую на их добро, потеряли ко мне интерес и стали продолжать заниматься своим делом. К полудню делёж добычи был окончен и последний из них, ещё раз оглядев пустую комнату, захлопнул входную дверь в квартиру. При этом дверь в комнату Лидии Павловны и Михалыча осталась открытой. Я первый раз за всё время заглянул в их комнату. Кроме железной кровати с голым, полосатым матрасом, круглого, потёртого обеденного стола с набросанным на него мусором и обрывками газет, пустого серванта и такого же пустого гардероба, ничего не было. Только со стены грустно смотрела на комнату фотография молодожёнов. Молодая Лидия Павловна в подвенечном платье и такой же молодой Михалыч в чёрном пиджаке, сурово смотрели с черно-белой фотографии. Я прикрыл дверь комнаты. Во входную дверь позвонили.

В дверях стоял семидесятилетний мужичок в потёртом костюме и женщина в чёрном платке такого же возраста. По внешнему виду было видно что они гости столицы.

-лЗдравствуйте╗,- поздоровался мужичок, изобразил грустную мину на лице и представился Ц ля брат Лиды, а это моя супруга. Мы только что из Перми приехали, на похороны╗.

-лЗдравствуйте, проходите и примите мои соболезнования╗, - ответил я и добавил Ц лу них открыто. Чувствуйте себя как дома╗

-лГоре-то какое╗,- сказал брат Лидии Павловны, покачал головой и опустив голову подошёл к двери, открыл её замер, как будто увидел за ней привидение. Потом посмотрел на меня недоумевающими глазами и слова застряли у него в горле. Видно было что он пытается толи  что-то сказать, толи спросить, но не находил слов. Я его понял и сказал:

-лТут, родственники Михалыча приходили. Только что ушли╗

Чего тут началось. Брат начал нервно ходить из комнаты в коридор и обратно, а супруга его закатилась слезами и запричитала, обращаясь при этом, почему-то ко мне:

-лОй изверги! Ограбили! Ведь Лидочка всё копила, копеечку к копеечке, а этот, всё ведь пропивал. Окаянный╗ - потом, как бы опомнившись испугалась, замерла и добавила Ц лцарство ему небесное╗

-лНет, это надо же!╗ - возмущался брат Лидии Павловны, заходил в комнату, глядел на пустые шкафы и опять выбегал в коридор. Цлпока телеграмма, билеты, а они тут Е╗

Я потихоньку ретировался в свою комнату.

Вечером того же дня брат Лидии Павловны с супругою постучали ко мне в дверь.

-лФёдор, Вы извините нас пожалуйста╗, - начал он Ц лможет быть Вы знаете где у них ещё какие-нибудь вещи есть?╗

Я повёл их на кухню, где стоял уже пустой стол Лидии Павловны и в ванную комнату, где кроме побитого тазика не было больше никаких вещей его сестры. Видно было как и без того кислое настроение превращалось в неописуемую тоску.

-лВот, мыло их, хозяйственноеЕ╗, - проявил я жалкую попытку как-то их успокоить.

Выйдя в коридор я случайно поднял голову и увидел завешанные ситцевой занавеской антресоли.

-лВот, если только там╗ - указал я им на антресоли.

В глазах брата Лидии Павловны засиял огонёк надежды.

Ввиду их преклонного возраста я залез на антресоли и подал им оттуда старый, допотопный трансформатор, патефон без трубы, самоварную трубу без самовара и какой-то свёрток завёрнутый в газету. Увидев свёрток Павлович проткнул газету пальцем, пошурудил им в дырке и радостно воскликнул: лШуба!╗

Лицо его сияло, как будто это был самый радостный день в его жизни. Как будто воскресла из мёртвых его сестра. Он быстро развернул пакет и нашему взору предстала простая цигейковая шуба чёрного цвета. В таких шубах в Москве уже давно никто не ходил и её можно было увидеть разве только что в церкви, на какой-нибудь  древней старушке. Павлович примерил шубу на себя и если не считать что фасон был дамский она была ему в самый раз. Они со своей сестрой были одинаковой комплекции. Супруге же его шуба оказалась велика. И они оба, сияющие от счастья, пытались меня расцеловать.

На следующий день, после похорон, Павлович зашёл ко мне попрощаться. Это был уже совсем другой человек. Он всё благодарил меня, непонятно за что, а потом не выдержал и признался:

-лВ подкладке тысяча рублей была зашита. Лида заначку делала, что бы Михалыч не пропил╗

С тем и уехали они к себе в Пермь. А мы с Симой остались одни в четырехкомнатной квартире, да по рельсам стучал своими железными колёсами старый московский трамвай.

Тамару перевели в психиатрическую больницу. С детьми сидели какие-то родственники. Николай появлялся иногда под вечер, что бы взять какие-то вещи для детей или Тамары. И так нас никто не тревожил пока в один прекрасный день не появился первый человек со смотровым ордером. Я показал пустые комнаты Сергея и рассказал о приключившейся трагедии, добавив что Тамара сейчас в психбольнице и так как её не могут по закону выписать из квартиры, то вполне возможно, что в один прекрасный день она вернётся в свою комнату. Визитёр удивился, выслушав историю, и удалился. Больше я его не видел. Потом было ещё несколько таких же визитёров, которым я рассказывал ту же историю и которые тоже больше уже не появлялись на пороге нашей квартиры. Так шло время и вскоре должен был состояться мой отъезд в Испанию.

В один вечер появился Николай и зашёл к нам на разговор.

-лТы ведь всё равно уезжаешь и должен сдать квартиру государству╗,- начал он без обиняков, - лподпиши мне пожалуйста заявление о том, что ты не возражаешь проживать вместе с Тамарой. Её тогда домой отпустят╗.

Я не возражал и подписал заявление. А вскоре самолёт нёс меня в солнечную Испанию на встречу новым приключениям. Тамара со своими детьми и мужем стала жить в четырёхкомнатной квартире и к ним никого уже не пытались подселить.

А по Нагатинской улице до сих пор стучит колёсами трамвай.

Туров Ф.В.

Испания, январь 2008 г.