В воскресный день, с женой моей,
Мы вышли со двора…
… стоял прекрасный осенний день. Воскресенье. Солнечные лучи ласкали лица прохожих, как и положено в последние дни «бабьего лета». На Чистых прудах ветерок срывал пожелтевшие листья и мёл их в пруд и под ноги прохожих. Настроение было праздничное, и в мои пятьдесят пять лет хотелось жить и радоваться. Тем более что в нагрудном кармане у меня лежала фляжечка коньячка. На пруду сидело несколько рыбаков в надежде что-нибудь выловить, кроме водорослей. Сколько гуляю по пруду, а ни разу не видел никого с пойманной рыбой. Не считая, конечно, вездесущих ротанов.
- Куда пойдём? - спросил я.
- Давай на Красную площадь? Давно мы там небыли, - предложила жена.
Желание жены, для меня, - “закон”.
Спускались по Покровскому бульвару до Яузских ворот. Чем ниже, тем гуляющих пар было меньше. Посидели на лавочке. Я глотнул чуть-чуть из фляжки. Настроение упорно поднималось. Потом по Солянке дошли до Китай-города, а там, вон он, уже, и Кремль. Храм Василия Блаженного куполами радует. Прохожих стало больше. На самой площади прогуливалось множество народа. В основном иностранцы. Вот группа итальянских туристов, пенсионеров, следует за гидом с красным флажком. Много приезжих. Фотографируются у Василия Блаженного и фотографируют Спасскую башню, Лобное место и тому подобное. Я здесь родился и видел всё это много раз, поэтому наблюдаю больше за людьми. Вот группа молодых людей, выходцы из Средней Азии, судя по разрезу глаз, три парня и три девушки. Стоя на Васильевском спуске, любуются красотой собора, фотографируются на фоне его расписных куполов, весело переговариваются на своём языке, смеются. Девушки кокетливо позируют, один из парней фотографирует.
В этот момент, к их группе подходят милиционеры. О чём они говорят? Я не слышу, только вижу, как меняются лица азиатов, как опускаются плечи и гаснет взгляд. Их обыскивают металлоискателем, проверяют документы. Они достают паспорта, какие-то бумажки – справки. Милиционер улыбается, засунув руки в карманы, что-то говорит своему сослуживцу, достаёт сигареты, закуривает, фуражка на затылке, залихватский вид, сигаретка в уголке рта, как будто он беседует в кругу друзей, а у молодых людей поникшие лица, они уже не радуются окружающей их красоте. О чём они думают?
Мне неприятно смотреть на это. Захотелось подойти и спросить – За что? Что они нарушили? Здесь, на Красной площади, в городе, который когда-то был столицей и их Родины. Но…, к сожалению, я не взял с собой паспорта, да и коньячку глотнул, а это значит … «сиди и не высовывайся». Обидно. От обиды глотнул ещё чуть-чуть, пока жена отлучилась по нужде. Вроде успокоился, но стрелка настроения покачнулась и поползла вниз.
Проходим через Красную площадь, мимо мавзолея. Группы, так называемых «гастарбайтеров», простых людей, приехавших в Москву из разных уголков бывшего СССР, на заработки, фотографируются на память. Бесхитростные лица, скромно, но чисто одетые. Ведут себя тихо. Они, так же как и я, когда приезжаю в чужую страну, хотят увидеть её достопримечательности и просто, отдохнуть в выходной день. Многие из них трудятся за гроши на толстосумов - предпринимателей. Когда-то это называлось рабство, теперь – «работодательство». И это не только у нас, в России. Так по всему миру заведено.
Возле исторического музея, около милицейского фургона, стоял очередной страж порядка. Этот был одет в кожаную куртку. И ничего бы особенного, казалось, если бы не его действия. Он стоял, расставив ноги на ширину плеч, выпрямившись, засунув руки в карманы куртки и опустив голову. Казалось, что он спит стоя или высматривает что-то у себя под ногами. Мы с женой остановились и стали наблюдать за ним, комментируя его поведение.
- Он что? Спит?! – спросила жена.
- По-моему он разглядывает свой живот, - предложил я.
- Или ниже, - пошутила жена и хихикнула.
- Ну конечно. Он «его» гипнотизирует.
Так он стоял без малого две минуты. Потом поднял глаза, увидел, что мы на него смотрим и, ощутив комичность своей ситуации, поспешил спрятаться за фургон. Через минуту он уже бежал навстречу незадачливому велосипедисту, решившему проехаться на велосипеде по Красной площади. А мы двинулись дальше.
Зашли в Александровский сад. Здесь люди гуляют по аллеям. Смотрят смену почётного караула у Вечного Огня и тоже фотографируются. Воскресный день, людей много. По аллее, где гуляют люди, едет поливочная машина – трактор с цистерной на прицепе. Поливает и без того чистые дорожки. Как не странно, но в Александровском саду осень только начинала бросаться листвой. Мы, с женой, смеёмся.
- Наверное, ему приказали поливать ещё летом, когда была жара, и всё стояло в дыму, а отменить полив забыли. Вот он и поливает и без того чистые аллеи, – пошутила моя жена.
- Да, - согласился я, - но это ещё ничего. Раньше, при советской власти, он бы ехал и поливал людей. А какая-нибудь бабушка, с клюшкой, бежала бы перед ним, убегая, а он бы ещё и сигналил ей. Сейчас всё изменилось, люди уважительнее стали.
- Ты так думаешь? – улыбнулась она.
Мы решили присесть, так как у меня разболелась нога, и поискали глазами свободную скамейку. На аллее было много пустых скамеек и мы, обогнув газоны, направились к ним. Когда же мы приблизились, то оказалось, что все они уже заняты. Странно. Мы огляделись и поняли в чём дело. На аллее, немного впереди нас, стояла милицейская машина. Рядом с ней, старший лейтенант милиции и старший сержант той же «доблестной», проверяли документы у молодой пары азиатского происхождения. Скамейки возле милицейской машины были пусты, не считая одной пары, сидевшей прямо напротив. Почти все гуляющие, завидев милицейскую машину, предпочитали присесть на стоящие поодаль скамейки и переждать пока она уедет. Поэтому все места на скамейках оказались заняты, кроме тех, которые находились в непосредственной близости к милицейской машине. Туда мы с женой и направились.
Холёный старший лейтенант что-то говорил молодой азиатской паре о необходимости регистрации. Их лица выражали состояние полной растерянности. Старший сержант, стоящий по другую сторону милицейской машины и, судя по всему являвшийся её водителем, постукивал ногой в такт одному ему ведомой мелодии. Мне представились Опричники Ивана Грозного с Малютой Скуратовым, и по спине пробежал холодок.
На скамейке, рядом с нами, сидела пара похожая на выходцев с Кавказа. Парень просматривал снятые за день фотографии на фотоаппарате. Старший лейтенант предложил азиатам сесть в машину, те покорно согласились, а сержант подошёл к скамейке и потребовал у кавказца показать последние фотографии. Тот послушно стал показывать. Сержант взял у него из рук фотоаппарат и сам стал просматривать фотографии и делать с ними какие-то манипуляции.
- Разве запрещено фотографировать? – спросила девушка.
- Нельзя фотографировать машину, - пояснил сержант.
Я оглядел милицейскую машину – Жигули, девятая модель. Ничего особенного. Таких миллионы. Сержант вернул фотоаппарат, сел за руль и они уехали.
- Я, конечно, в законах не разбираюсь, но, мне кажется, что они не имели права брать в руки фотоаппарат и манипулировать его без ордера, я думаю, что это нарушение закона.
- Жалко ребят, - сказала моя супруга, - люди приехали в Москву на работу, пошли погулять в выходной день, посмотреть столицу, а им весь день испортили.
- Парень на заводе работает, - сказала девушка с сильным кавказским акцентом, - у нас есть гражданство, а ему придётся заплатить. Сейчас его отвезут за угол, тысячу с него возьмут и отпустят.
- А он за эту тысячу не один день работал. Наверное копил, чтобы с женой или девушкой погулять в выходные.
- Обидно, - сказал я, - за Россию, за Москву, за москвичей. Думаю, что эти милиционеры сами не москвичи. Наверняка приезжие. А может быть и москвичи, сейчас всякое может быть. Всё равно обидно. Настроение ещё больше упало. Я допил содержимое фляги.
В этот момент мимо нас проехал всё тот же трактор, поливая противоположную от скамеек сторону аллеи. Люди разбегались на его пути. Из дырявого шланга тонкая струйка воды поливала и нашу сторону. Ну и обрызгала чуть-чуть. Ничего, бывает.
- А всё-таки, кому взбрело в голову поливать аллеи, когда на них толпы людей гуляют? Разве нельзя это делать по ночам? – сказал я супруге.
Трактор доехал до конца аллеи, развернулся и поехал поливать противоположную сторону, где стояли скамейки. Люди недоумённо вскакивали со скамеек и перебегали на другую сторону аллеи. Моё колено продолжало болеть. Трактор приближался в нашем направлении. Превозмогая боль в ноге, я поднялся и пошёл ему на встречу. Внутри меня всё протестовало. Я представил себе бабушку, убегающую от поливочной машины. Забыв, что у меня нет с собой паспорта, и в моих венах течёт не только испанско-русская кровь, но и французский коньяк четырёхлетней выдержки, я пошёл прямо на трактор, подняв руку вверх с распростёртой ладонью. Он остановился в полуметре от меня, предусмотрительно выключив воду. Обогнув мотор, я подошёл к кабине. Трактор дёрнулся и заглох, я открыл дверцу. На меня смотрел недоумевающий водитель.
- Почему Вы поливаете аллею, когда здесь гуляют люди? – спросил я. – У Вас совесть есть?
- Я же работаю, - замялся водитель, - мне приказали, я и поливаю.
- Кто Вам дал такие указания? Покажите Ваш наряд на работу.
Сначала он достал наряд, который лежал у него в бардачке, а потом, как бы опомнившись, сказал:
- А Вы мне покажите свои документы?
- Я простой гражданин, хочу знать, кто дал указание поливать парк, когда в нём гуляют толпы людей? Для этого мне документы не нужны.
- Тогда смотрите из моих рук. – Сказал он и протянул наряд на работу.
На наряде было написано: « с 8-00 19.09.2010 до 8-00 20.09.2010 … выдан наряд … (что-то) … Кремлёвское кольцо…»
- Вон там они находятся, - сказал он и указал в сторону Кутафьей башни. – С ними и разбирайтесь, а мне работать надо.
С этими словами он завёл свой трактор и покатил дальше по аллее, поливая скамейки и зазевавшихся прохожих. Стрелка настроения переползла далеко за ноль и остановилась на негативной отметке.
- Пошли домой, - предложил я жене, - всё равно настроение испорчено.
- Пошли, - уныло согласилась она.
Выходной день был безвозвратно потерян.
19 сентября 2010 года гор. Москва